В знаменитом «доме Инзова», где сейчас находится музей «Литературное Приднепровье», открылась новая программа – «Нешкольный урок», и, таким образом, старейшее здание Проспекта снова становится в некотором роде учебным заведением. Напомним, что ранее в нем располагалась уездное, затем реальное, а позднее трехклассное (потом – четырехклассное) городское училище, а в начале ХХ века – «Украинская школа им. Ивана Франко и курсы украинознавства». Дополнительный шарм занятиям литературой именно здесь придают побывавшие тут литераторы и художники – Пушкин, Светлов, Пидмогильный, Островский и Погребняк, и память о размещавшемся некоторое время именно здесь «Литературно-артистическом обществе им. Н. В. Гоголя».
Программу «Нешкольный урок» инициировала и ведет в музее «Литературное Приднепровье» известный педагог Алла Бураковская, и, хотя прошло только первое занятие, стало ясно – это будут не лекции в привычном смысле слова, не литературная студия, не дискуссионный клуб, даже не кружок по интересам, хотя будут присутствовать элементы каждой из этих форм.
Алла Бураковская действительно намерена проводить настоящие уроки, причем именно в той парадигме, которую она описала в своей программной статье «Quo vadis?»для газеты «Шабат Шалом» (№ 6 (245) от июня 2013 года) – не столько «давая материал», сколько транслируя себя, свою личность, свое понимание жизни и ее смыслов, пытаясь не «учить предмету», а учить людей. Литература при этом в значительной степени лишь повод, лишь оболочка.
Алла Бураковская сразу же, на первом вводном занятии, вполне четко расставила акценты – здесь не будет места детальному литературоведческому анализу, структурному разбору текста и предполагается, что за кадром может остаться даже рассказ о биографии писателей, историческом контексте или о том как их произведения разбирались ведущими критиками и другими специалистами. Понятие «урок» в этом ключе – это не «определенный объем знаний, сообщенный по определенной методике и в отмерянных сроках», а имеет куда более широкой смысл – как во фразе «какой урок мы можем из этого извлечь?». Алла Бураковская сразу же показала, что именно так она и будет подходить ко всем книгам и текстам – от Торы до Хемингуэя. Может в этом и состоит, по ее мнению, ответ на поставленный перед вводным занятием вопрос – «Зачем читать в XXI веке?» – чтобы использовать литературу как инструмент для ответов на свои частные и повседневные вопросы.
Но сможет ли существовать принцип советских школьных уроков литературы – «Чему нас учит эта книга?» – без руководящей и направляющей роли, понимания момента, света Пленумов, исторических речей и отчетных докладов? Пока не ясно, может ли быть, что атмосфера «Возьмемся за руки, друзья», «Как здорово, что все мы здесь», «Время – кожа, а не платье», привлечет тех, кто не знал проработок на собраниях, не знает какой сейчас год пятилетки, не понимает многогранности слов «нагрузка», «выбросили», «распределитель» и «есть мнение», но где как не в «Литературном музее» проверить это?
Вероятно, это касается и будущих занятий (а они планируются дважды в месяц) – думается они, невзирая на их литературную основу, плавно перейдут на темы моральные и нравоучительные, ну а тут дидактичность и назидательность придут сами по себе. Впрочем, надо помнить, что не только учитель делает урок, но на него ведь могут прийти все, и тогда дискурс может измениться, разговор вернется от личных историй участников к текстам и авторам, перестанет быть актуальным вопрос использования великих текстов для личных нужд. Если, конечно, кто-то, предложив более модерные социо-культурные и моральные парадигмы, основанные на иной, более реальной, идентичности, чем химера «новой общности» во всех ее формах, сможет указать другой вариант ответа на вопрос «Камо грядеши?».
«Нешкольные уроки» Аллы Бураковской уже стали культурным феноменом Днепропетровска и объектом стрит-арта на одной из центральных улиц города. Неизвестно, сознавали ли художники или нет, но им было дано сделать потрясающее культурное открытие, они убедительно показали нам, что сейчас книжная полка подобна очагу в каморке папы Карло – она только повод проникнуть за нее, ибо есть лишь нарисованный образ, скрывающий реальность, то есть настоящий «миф» в понимании Ролана Барта.
